Юмор товарища Сталина

Точный день рождения Иосифа Виссарионовича Сталина неизвестен. По одной версии он родился 18 декабря, по другой, которая считается официальной, 21 декабря.  Фигура Сталина в истории оценивается неоднозначно, но, тем не менее, в  эти дни хочется о нем вспомнить. Вспомнить не о мрачном времени связанном с репрессивным режимом, и даже не о светлых майских днях 1945 года, а о его чувстве юмора, сделав в конце мрачноватый вывод.

В своей речи перед палатой общин «О военной ситуации» 8 сентября 1942 года Черчилль говорил: «Большой удачей для России в её агонии было оказаться под началом этого великого, закалённого военачальника. Человек этот — внушительная, выдающаяся личность, соответствующая тем серьёзным и бурным временам, в которых прошла его жизнь; человек неисчерпаемого мужества и силы воли и человек прямой и даже бесцеремонный в манере общения, что меня, выросшего в палате общин, совсем не покоробило, особенно тогда, когда мне было чем ответить. Что наиболее важно — это человек с тем спасительным чувством юмора…»

Анекдоты, связанные со Сталиным

У исторического анекдота редко бывает прочная основа. Отличить откровенные выдумки от настоящей истории трудно, а порой невозможно. Тем более с годами каждая история приукрашивается и редактируется.

Например, существует несколько версий истории о том, как Сталину якобы доложили о любовных похождениях одного из советских военачальников. На вопрос, что будем делать,  он ответил: «Завидовать будем». Называются имена военачальников - Георгия Константиновича Жукова,  Ивана Даниловича Черняховского. Самая популярная версия основана на слухах  о романе маршала Константина Константиновича Рокоссовского и актрисы Валентины Серовой.  Валентина Васильевна Серова, советская актриса, жена поэта Константина Симонова. Именно ей поэт, в 1941 году посвятил идущие от сердца строки «Жди меня и я вернусь…».

Известно, что Валентина Васильевна сказала своему мужу, что любит другого. На его вопрос, кого именно, она ответила, что Константина Константиновича Рокоссовского.

На самом деле вряд ли Сталин стал бы разбираться с этим вопросом. Были вопросы гораздо важнее. Ведь во время войны находить себе на фронте спутниц  было распространённым явлением. С одними после войны расставались, на других женились. Например, Иван Степанович Конев, Андрей Иванович Ерёменко, Родион Яковлевич Малиновский нашли себе спутниц на всю жизнь именно на фронте. Не избежал подобного  приключения и фронтовик – полковник Леонид Брежнев. Правда, будущий генсек, благодаря железному характеру своей жены  Виктории, остался в семье.

За пределами официальных совещаний, Сталина никто не стенографировал, поэтому приходиться доверять или не доверять  различным воспоминаниям, полагая, что что-то подобное, имело место.

Я не буду приводить шутки Сталина, ими заполонен весь интернет. Но одна из них, которая может совсем не шутка,  а вторая, претендующая на стопроцентную правдивость, напрашиваются на историческую параллель.

Что ни скажешь, из всего сделают высочайшее повеление

Перенесемся на полминуты в эпоху правления Александра III …
«Однажды император  проходил по парадным залам Гатчинского дворца и, взглянув в окно, в которое видна была станция Балтийской железной дороги, сказал сопровождавшему его лицу: «Сколько лет живу в Гатчине, а в первый раз вижу, что станция — между дворцом и военным полем и отчасти закрывает его». Случилось так, что через несколько дней государь опять проходил по тем же залам и так же с кем-то из лиц свиты. Взглянув в окно, Государь протер глаза и спросил своего спутника: «Послушайте, со мной творится что-то странное — я не вижу станции». На это спутник ответил, что станцию на днях перенесли в сторону так, чтобы она не закрывала военного поля. Государь удивился: «Да зачем же это сделали?!» «Ваше Величество, я слышал, что вы изволили повелеть перенести станцию, так как она закрывала вид на военное поле». Государь с неудовольствием сказал: «Что ни скажешь, из всего сделают высочайшее повеление».
(Источник: Н. А. Епанчин. На службе трёх императоров. М., 1996.)
 

А теперь вернемся к товарищу Сталину, вернее к тому, что о нем пишут.

Во время посещения ВДНХ Иосиф Виссарионович  обратил внимание на то, что экспонируемые помидоры подпортились, и когда садился в машину, напомнил:
«Помидоры не забудьте убрать! Но только помидоры, я больше ничего не говорил». 

Еще одна история

Лещенко, отвечая на вопрос о чувстве юмора у наших руководителей, сказал, что последним, у кого оно присутствовало, был Сталин. И сразу рассказал эпизод:
Сталин любил ходить в Большой, знал всех первых артистов. Однажды, придя на «Аиду», заметил, что одного из героев, кажется, Амнеса, играет кто-то, ему не знакомый. А это был народный артист СССР Мегрелидзе. Народным он стал в немалой степени из-за «дзе», т.е. играл не на уровне.
Сталин спрашивает:
— А кто это играет Амнеса?
— Мегрелидзе, товарищ Сталин, народный артист СССР.
— М-да, какое щедрое у нас государство…
И сразу добавил: «Ничего не предпринимать».

Оценим юмор Сталина, воздадим ему должное. Не в самое простое время ему выпало жить и руководить огромной страной.

В тоже время можно сделать вывод, что и  имперский самодержец и Сталин  тонко понимали внутренний мир чиновников, который вряд ли  к нашему времени существенно изменился.  Еще проницательный основоположник сказал: «Бытие определяет сознание».

Что бы показать атмосферу того времени приведу еще одну, кочующую по интернету историю связанную со Сталиным. (По материалам: Ю.Семёнов. Ненаписанный роман)

В 1929 году чиновники Культполитпросвета по цензурным соображениям изъяли из репертуара МХАТа пьесу Михаила Булгакова «Дни Турбиных», посчитав ее «апологией белогвардейщины». Узнав об этом, Сталин захотел лично ознакомиться с пьесой. В МХАТе был устроен закрытый просмотр спектакля. В ложах сидели Сталин и другие руководители партии и правительства. Зал был заполнен представителями партийного аппарата среднего звена.

После первого акта Сталин вышел из ложи, никак не показав своего отношения к спектаклю. Зал безмолвствовал…

И после второго акта Сталин также молча покинул ложу...

Только после окончания спектакля Сталин подошел к барьеру ложи, насмешливо оглядел растерянных присутствующих (которые не знали что делать: свистеть или аплодировать), выдержал паузу, и, наконец, несколько раз сдвинул ладони.

Зал немедленно взорвался бурными аплодисментами. Сталин опустил руки — аплодисменты смолкли. Усмехнувшись, Сталин снова захлопал, в зале началась овация, а на сцене появились плачущие от счастья артисты.

В правительственном кабинете при ложе был накрыт стол: фрукты, вино, конфеты.

Подняв бокал с вином, Сталин обратился к Станиславскому:
— Скажите, Константин Сергеевич, сколь часто наши неучи из политпросвета мешают вам, выдающимся русским художникам?

Станиславский не ожидал такого вопроса:
— Простите, не понял...

Сталин пояснил:
— Вам же приходится сдавать спектакли политическим недорослям, далеким от искусства... Вас контролируют невежды из охранительных ведомств, которые только и умеют, что тащить и не пущать... Вот меня и волнует: очень ли мешают вам творить эти проходимцы?

Станиславский, сделав страшные глаза, подвинулся к Сталину и прошептал:
— Иосиф Виссарионович, тише, тише, здесь же кругом ГПУ!