42 года без Высоцкого. Как КГБ спас Поэта

42 года назад, 25 июля 1980 года страну накрыла оглушительная новость – умер Владимир Высоцкий.

Кто-то любил его творчество, кто-то нет, кто-то был равнодушен, но фамилию Высоцкий знала вся 250 миллионная страна.

Кстати, советские газеты предпочли обойти молчанием это событие. На смерть Поэта откликнулись короткими некрологами только две газеты, «Вечерняя Москва» и «Советская культура». В эти дни в Москве проходили Олимпийские игры, было множество иностранных журналистов, ничто, по мнение властей, не должно было омрачать праздничное настроение.

На могиле венки и букеты
О народной любви кричат.
А газеты? Молчат газеты!
Телевизоры тоже молчат.

С тех пор биографию Владимира Семеновича разобрали посекундно, ценителей его творчества, среди которых немало знатоков биографии Поэта, ничем не удивишь. Хотя есть такие факты, о которых сам Высоцкий не любил вспоминать, поэтому они менее известны.

Суд над Синявским и Даниэлем

В 1965 году органами госбезопасности СССР был арестован преподаватель Высоцкого член Союза писателей, научный сотрудник Института мировой литературы Андрей Донатович Синявский.

Об этих событиях Высоцкий написал в Магадан своему другу Игорю Кохановскому, автору слов песни «Бабье лето» (клены выкрасили город).

Письмо датируется 20 декабря 1965 года:

«...Ну а теперь перейдем к самому главному. Помнишь, у меня был такой педагог Си­нявский Андрей Донатович? С бородой, у него еще жена Маша... Так вот, уже четыре месяца, как разговорами о нем живет вся Москва и вся заграница. Это событие номер один. Дело в том, что его арестовал КГБ. За то, якобы, что он печатал за границей всякие произведения: там за рубежом вот уже несколько лет печатается художественная литература под псевдонимом Абрам Терц, и КГБ решил, что это он. Провели лингвистический анализ и вот уже три месяца идет следствие. Кстати, маленькая подробность.

При обыске у него забрали все пленки с моими песнями и еще кое с чем похлеще — с рассказами и так далее. Пока никаких репрессий не последовало, и слежки за собой не замечаю, хотя надежды не теряю. Вот так, но — ничего, сейчас другие времена, другие методы, мы никого не боимся, и вообще, как сказал Хрущев, у нас нет по­литзаключенных...».

Из воспоминаний Андрея Синявского:

«К концу следствия меня вызвали в Лефортово, на допрос, но почему-то не в обычный кабинет следователя, а по­вели какими-то длинными коридорами. Наконец открыли дверь ка­бинета, где сидело много чекистов. Все смотрят на меня достаточно мрачно, предлагают сесть и включают магнитофон. Я слышу голос Высоцкого. По песням я догадываюсь, что это наши пленки, которые изъяты, вероятно, у нас при обыске. Мне песни доставляют огромное удовольствие, чего нельзя сказать про остальных присутствующих. Они сидят с достаточно мрачным видом, перекидываясь взглядами. Песни на этой пленке были очень смешные, и меня поразило, что никто ни разу не улыбнулся, даже когда Высоцкий пел «Начальник Токарев» и «Я был душой дурного общества». Потом они стали говорить об антиобщественных настроениях этих песен, требовать от меня согласия на уничтожение пленок. Я, естественно, спорил. Говорил, что, напротив, мне песни эти видятся вполне патриотичными, что их нужно передавать по радио, что они воспевают патриотизм и героизм, ссылаясь, в частности, на одну из них — «Нынче все срока закончены, а у лагерных ворот, что крест-накрест заколочены, надпись "Все ушли на фронт"». Вот, говорил я, даже блатные в тяжелые минуты для страны идут на фронт. Тогда один из чекистов спрашивает меня: «Ну, ведь это можно понять так, что у нас до сих пор есть лагеря?» — «Простите, — отвечаю, — а меня вы куда готовите?» Он ничего не ответил».

Но в дверь однажды постучали

Для Высоцкого линия партия всегда проходила немного в стороне от его жизненных убеждений. На суровый приговор Синявскому и Даниэлю, Владимир Семенович откликнулся песней:
 

Вот и кончился процесс,

Не слыхать овацию -

Без оваций все и без

Права на кассацию.

 

Изругали в пух и прах, -

И статья удобная:

С поражением в правах

И тому подобное.

 

Посмотреть продукцию:

Что в ней там за трещина,

Контр- ли революция,

Анти- ли советчина?

 

Но сказали твердо: "Нет!

Чтоб ни грамма гласности!"

Сам все знает Комитет

Нашей безопасности…

Конечно, в комитете госбезопасности внимательно за ним наблюдали. Но тогда это еще не был всенародно известный певец и актер. Слава была далеко впереди.

После окончания спектакля к театру на Таганке подъехала служебная «Волга». Двое мужчин показали Высоцкому удостоверения с короткой многозначащей аббревиатурой и настойчиво предложили проехать с ними.

Из воспоминаний жены Высоцкого Людмилы Абрамовой:
 

«Я, с разинутым ртом и протянутыми руками вслед за этой машиной, пробежав несколько шагов, поехала домой. В ужасе, конечно, в полном. В растерянности».

В чекистском ведомстве с Высоцким беседовал генерал – лейтенант КГБ, Михаил Петрович Светличный, в то время начальник УКГБ по Москве и московской области.

Поэта допрашивали об Андрее Синявском, посмевшем напечататься за границей. Еще со студенческой скамьи школы-студии МХАТа Высоцкий был дружен, с большим уважением относился к преподавателю русской литературы Андрею Синявскому, который, кстати, предсказал ему будущую славу народного поэта. Генерал КГБ по-дружески советовал не связываться с подонками-правозащитниками. Кроме того Светличный сообщил Высоцкому что его телефон некоторое время будет прослушиваться.

 

Но кое о чем генерал умолчал

Из интервью Людмилы Абрамовой в передаче «Человек и закон» от 21.01.2010 г.

«Перед отъездом из Риги в Москву на перроне вокзала его (Высоцкого) скрутили оперативники и затолкали в милицейский «Уазик». В отделении он оказался в одиночной камере… Арестованному ничего не объясняют. Он не знает, что в Риге объявился маньяк, который насиловал и убивал своих жертв. Одна из потерпевших, по счастью, выжила. Она и сообщила приметы, совпадающие с описанием Высоцкого».

Он объясняет: «Я – Высоцкий, я – актёр Театра на Таганке,.. Вот мои документы… У него отобрали все шнурки-ремни. Он бился головой об стену по-настоящему: не так, как истеричная женщина, — он хотел разбить голову.

Ему сказали, что будет опознание, что вот эта выжившая девочка, её сейчас приведут, и она должна будет его опознать…

В мучительном ожидании тянулось время. Вдруг дверь в камеру открылась. На пороге несколько офицеров милиции.

К нему вежливо, с извинениями, приносят горячий сладкий чай, чтобы как-то подкрепить его, предлагают какие-то лекарства, дают успокоиться, возвращают все его вещи, документы, приносят извинения…».

Всё объяснилось очень просто. Генерал КГБ Светличный, по-отечески предупреждая Высоцкого, умолчал, что за ним будет установлено наблюдение. Все его перемещения отслеживались. Об этом чекисты и сообщили милиционерам. Так что алиби у будущего народного любимца было стопроцентное

Так КГБ поступил по-честному с Владимиром Высоцким и спас его от нелепого, позорного обвинения.

Борис Колесников