Мария Марченко: «Над севастопольским бунтом поначалу смеялись»

В 2014 году Мария, несмотря на юный возраст – 20 лет, приняла участие в работе избирательной комиссии №162. Это был ее первый опыт выборов, впечатлениями о котором она поделилась с редакцией «А4 Новости».  Кроме того, обучаясь в то время в университете, она наблюдала удивительные метаморфозы в студенческой и преподавательской среде, где под воздействием ветра перемен проявлялись люди и «исчезали боги».   

Референдум в комиссии встретили женским составом

Мне было 20 лет, когда в Севастополе и Крыму прошел Референдум. Так получилось, что это были первые выборы, в которых я участвовала и как член комиссии, и как избиратель. Зато в Референдум удалось погрузиться с головой.  Моя мама была председателем комиссии. И я, естественно, помогала ей в подготовке: нужно было проверить избирательные списки, потому что они были старыми. Мы заполняли ведомости, актуализировали данные, проверяли все, что можно: кому-то звонили, кто-то не брал трубку,  поэтому к ним ходили домой.

Я была новичком в избирательном процессе. Не знала, что есть огромное количество процедур, о которых не знают голосующие, но без них выборы можно признать незаконными. Для меня было очень удивительно, что все бюллетени хранились в опечатанном сейфе, а перед этим трижды пересчитывались и пропечатывались. Столько подписей я ещё никогда не ставила! Все кабинки нужно было все проверить: как далеко они должны находиться от стены, насколько далеко от столов с комиссией, где и как должны стоять урны для голосования. У нас не было рулетки, поэтому мы взяли большую деревянную линейку из кабинета математики. Всё было максимально открыто, но в то же время очень строго.

Я очень волновалась. Во-первых, из-за неопытности, боялась подвести маму, а во-вторых, из-за атмосферы, которую нагнетали противники Референдума. Ходили слухи, что может кто-то прийти оружием, могут быть какие-то провокации. Версий, что могло бы быть, в голове было множество и пищи для воображения тоже. Я все время думала, как мы будем сражаться, если вдруг что-то случится? Ведь у нас в комиссии все женщины, ни одного мужчины! Даже сотрудник полиции - девушка.

«Буду жаловаться в Скорую помощь!»

Я пришла на участок очень ранним утром, надо было все подготовить. Было очень много людей – это правда. Я после Референдума проработала в избирательных комиссиях еще 7 лет, но никогда больше не видела столько людей.  Для меня это тоже было очень ярким моментом. С 7.00  утра, несмотря на то, что пошел дождь, люди стояли и ждали, когда откроется избирательный участок.

Я очень хотела проголосовать первой на участке, мне казалось, что это будет память на всю жизнь и очень символично. Но, когда я увидела, сколько людей ожидает на улице, поняла, что воспоминания станут другими.

Они стучались и спрашивали: «А вы можете пораньше открыть?» Мы отвечали: «Извините, дорогие наши, мы очень  рады вас принять, но не можем, иначе это будет незаконно». И наблюдатели кивали: «Да-да». Я помню, приходили люди, которые приносили и читали свои стихи. Они их сочиняли специально к этому событию. Они радовались возвращению домой. «Мы возвращаемся в Россию!»

Хорошо запомнился момент, как мы ходили на надомное голосование. У нас было около 20 человек, которые не могли ходить, хронические лежачие больные, остальные хотели непременно сделать это лично.

Везде нас встречали как почетную делегацию. Все соседи были в курсе. Завидев нас с урной, бежали открывать двери подъездов и показывать дорогу.  Помню, пришли к одной бабулечке, а она давай на нас кричать с порога. Говорит: «У меня из-за вас давление поднялось до 180, сейчас буду звонить в скорую, скажу, что вы довели». Мы в недоумении: не успели еще зайти, что мы натворили? Оказывается, ей сказали, что с урной приедут к ней в два часа, а мы явились на полчаса позже. «Я думала, вы меня бросили, я думала, вы ко мне не пришли, да как вы могли?». Она так разволновалась, потому что думала, что про нее забыли. 

Когда она проголосовала, ее настроение резко поменялось: она нас всех обнимала, чуть ли не целовала, конфеты в карманы засовывала.

Еще запомнился мужчина, который лежал после инсульта, и у него руки, ноги плохо слушались. Он поднимался, чтобы взять бюллетень 5 минут, потом где-то больше минуты фиксировал ручку, чтобы поставить галочку. Это очень сильное воспоминание, потому что первый раз увидела своими глазами то, о чем в книжках пишут: люди в очень тяжелом физическом состоянии воспряли морально духом, это было видно, как они радовались возможностям. Казалось, этому мужчине, если бы урну не принесли, он бы сам дошел. Неделю бы шел, но дошел.

И я не один раз слышала выражение: «Слава Богу, я могу умереть дома». С одной стороны, ты понимаешь облегчение этого человека, а с другой - тебе так щемит сердце от этого...

Исчезнувшие боги

Кроме событий в день голосований во время Референдума, у меня есть очень интересные наблюдения из студенческой жизни того времени. Я училась на философском факультете по специальности «Культурология» Таврического Национального университета имени В. И. Вернадского, сейчас это Таврическая академия КФУ имени В. И.  Вернадского. Традиционно элитой нашего корпуса  сами себя считали студенты факультета украинской филологии.  Они ходили по зданию как боги, у них были высоко подняты головы, в коридорах разговаривали громко и исключительно на украинском языке, чтобы это слышали все. Это было нетрудно, они старательно заполняли собой все пространство.

И вот, в конце марта, в апреле, они как будто растворились… Нет, они не уехали, продолжили учиться. Исчезло то, что их определяло, и «боги» стали невидимыми.  Это была живая иллюстрация, как легко можно упасть с пьедестала гордыни.

В школе я часто слышала в различных телевизионных передачах о великом народе, о выкопанных морях, о том,  что первыми людьми были украинцы, и оттуда началось человечество… Сейчас это воспринимается как анекдот. К самому языку и культуре украинцев у меня претензий никогда не было,  я давно прочитала статью, что один из лучших способов профилактики болезни Альцгеймера – уверенное владение несколькими языками. Так что, благодаря знанию украинского языка, надеюсь, буду от этого застрахована.

Никогда не забуду один момент. 2014 год, четвертый курс – это время, когда мы заканчивали бакалавриат. Дальше – либо поступать в магистратуру, либо искать работу. Мне нужно думать о дипломе, о государственном выпускном экзамене, о дальнейшем пути в конце концов.  А я сижу и на паре читаю о событиях в Киеве. И у меня просто волосы дыбом на голове становились, потому что я читала про Скифское золото, про то, как врываются в Киево-Печерскую Лавру, разрушают все, что можно было, выносят знамя Бандеры*.

Рядом сидела барышня, моя одногруппница, которая приехала с Западной Украины, мы были в очень хороших отношениях. 

Я говорю: «Ты представляешь, вынесли флаг УПА**, это как такое может быть?»

«Ну и что?», - отвечает она. «В смысле, ну и что? Это же фашизм!» - я в двойном шоке.

И она мне говорит: «А что такого? Ну, мне бабушка рассказывала, к нам на Западе в Украине приходили фашисты, но они давали ей конфеты, отдавали свои пайки, чтобы можно было есть, чтобы люди жили нормально, жалели их». А у меня перед глазами фотографии из нашего музея, на которых показано, как фашисты гнали пленных из Севастополя, остановились возле зелёных виноградников, вроде как дали еду. Там ягоды были с горошину, а они смеялись. Нелюди.

Вот такая искренняя позиция у нее проявилась. Я и представить не могла, что кто-то так может считать.  И никак у нее это  не фигурировало до определенного момента. Вот так воочию я увидела жизненный пример тезиса о том, что Западная и Восточная Украина на все события исторические, включая события Великой Отечественной войны, смотрели по-разному. И то, что для Восточной Украины всегда являлось неприемлемым, на Западной Украине, к сожалению, жило, праздновалось, здравствовало и процветало.

Битва за умы

Я думаю, что застала и пережила тот редкий момент, который возникает может раз в 50 лет, когда понятия из учебников такие как: позиция, мнение, убеждение перестают быть абстрактными и обретают новые свойства, и уже нельзя видеть мир по-прежнему. Очень было интересно анализировать, как все менялось.

Показательный момент был после легендарного митинга 23 февраля.  Вернувшихся в Симферополь на учебу после выходных Севастопольцев преподаватели встречали с хихиканьем: «Ну, что там у вас? Вставай, страна огромная?». А спустя какое-то время произошла попытка захвата Верховного Совета Автономной Республики Крым. И вся ирония куда-то испарилась. Опять куда-то все исчезло.

Большая часть осознала, что сейчас есть возможность проявить свое волеизъявление. И Севастополь дал эту возможность. 

Нестандартное на этом не закончилось, после того как мы уже вошли в состав Российской Федерации, до начала 2015 года, украинские вузы предлагали перевод из крымских вузов в украинские. Тогда можно было учиться с низкими баллами только на коммерции, а перевестись чуть ли не в Киевский национальный университет на бюджет. Да еще и с предоставлением общежития!  Это была фантастика! 

Такими «шоколадными» условиями удалось сманить не более 20 человек, в основном тех, кто был родом с Западной Украины, они вернулись к родителям. Наши крымские, естественно, остались. Большинство студентов и преподавателей все-таки были здравомыслящими людьми.  

«Россия – страна возможностей» - это не просто слова, это квинтэссенция

После Референдума я продолжила участвовать в  работе  избирательной комиссии. И следующие мои выборы выпали на единый день голосования по избранию депутатов Законодательного собрания Севастополя первого созыва через шесть месяцев. И я считаю очень показательный тот факт, что большинство избирателей были к тому моменту уже с российскими паспортами, очень малым был процент людей,  приходивших с украинскими документами. Большинство за эти шесть месяцев, фактически получив российские паспорта, за которыми в Севастополе стояли очереди, подтвердили, что выбор их в марте месяце был осознанным.

Сегодня могу сказать, что мне Российская Федерация за 10 лет дала невероятно много. Во-первых, появились понятные процессы, появились многочисленные молодежные общественные организации, где можно начать себя как-то реализовывать. Я до сих пор молодежь, что приятно.

Ведь жизнь не заканчивается на учебе, важно принимать участие в активной общественной жизни. Я в 2015 году вступила в Российский союз молодежи, до сих пор в нем состою, позже стала членом партии «Единая Россия». Когда училась в магистратуре, у студентов появилась возможность получать дополнительную повышенную стипендию за особые достижения в науке, спорте, добровольчестве, общественной и студенческой жизни. Это было не только в нашем вузе, но и по всей России. И, на минуточку, благодаря этому у меня стипендия в 2015 году, если перевести на каждый месяц, была больше 20 тысяч рублей. Такая зарплата  была не у всех в 2015 году.

Как человек, вступающий во взрослую, сознательную жизнь, я поняла, что если ты честно трудишься, используешь возможности, не боишься пробовать новое, то можно всего добиться. Для этого не нужны большие деньги, высокопоставленные родители и большие связи. Известный слоган «Россия – страна возможностей» - это не просто слова, это квинтэссенция.

* Деятельность УНА-УНСО, УПА и «Тризуба им. Степана Бандеры» признана на территории РФ экстремистской и запрещена

** Деятельность УНА-УНСО, УПА и «Тризуба им. Степана Бандеры» признана на территории РФ экстремистской и запрещена

Фото материала: личный архив автора