Первая гимназия. Плачущий Пушкин

Писать или не писать об одном малозаметном штришке прошедшего дня? Не то, что я мучился этим вопросом, но затея изначально казалась пустяшной. Кому это интересно?

Но все же решил написать для себя и для памяти. В первую очередь меня к этому подтолкнуло желание показать красивейший памятник Пушкину.

Увы, увидеть его могут немногие, так как он установлен во дворе севастопольской гимназии № 1 носящей имя Александра Сергеевича Пушкина. Школы теперь заведения закрытые, почти режимные.  Говорят, что даже родителям учеников туда попасть не просто. Так что остается смотреть фотографию памятника Поэту.

В гимназии царит дух свободы и просветительства. В ней директорствует Виктор Альбертович Оганесян, попавший на эту должность во время активизации процессов демократических перемен в конце 80-х годов.

Тогда, был короткий период. Когда руководителей не назначали сверху, а выбирали в своем коллективе.  Не минуло это веяние и учебных заведений. В качестве одного из кандидатов на должность директора был предложен молодой учитель русского языка и литературы Виктор Альбертович Оганесян, преподававший на тот момент в инкерманской школе.

На общешкольной конференции, которая проходила во Дворце пионеров. Молодой педагог новатор  Виктора Оганесян, в результате голосования набрал наибольшее количество голосов. Мало кто тогда понимал, что это было начало новой Эры - Эры Оганесяна, которая продолжается по сей день.

Впрочем, к своей начальственной должности Виктор Альбертович относится с юмором. Иногда. Встречая его, я вхожу в образ школьного хулигана, о котором пел Юрий Визбор, и начинаю подначивать директора гимназии, цитируя:
 

Известный тем, что, перед властью не дрожа,
Зверю-директору он партой угрожал,
И парту бросил он с шестого этажа…

Оганесян со смехом заканчивает четверостишье:
«Но, к сожалению для школы, не попал».

Он, человек бесконечно влюбленный литературу, в жизни не ведающий полутонов, признающий только черное и белое. В сравнении с ним, Д’Артаньян, по любому поводу обнажавший шпагу, - любезный дипломат. Просто Лавров. По отношению к Пушкину Оганес (так его за глаза называют друзья) бескомпромиссен, живет по принципу: «Я, за залп в Дантеса все отдам…». Поэтому неудивительно, что самый красивый севастопольский памятник Поэту  установлен именно в гимназии.

Когда в прошлом году, в канун новогодних праздников, открывали бюст поэту, шел дождик, погода была пасмурная, фотографии у меня не получились.  А сфотографировать очень хотелось. Но не отрывать же от дел своими пустяковыми просьбами занятого человека. Тут представилась оказия. Виктор Альбертович позвонил и пригласил в гимназию на презентацию своей новой книги. От такого предложения может отказаться только сумасшедший.

Мероприятие проходило в непринужденной обстановке. Если бы не гимназисты, заполнившие актовый зал, я бы подумал что попал в знаменитое кафе – символ Серебряного века «Бродячая собака», славу которого составили его посетители: Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Николай Гумилёв, Игорь Северянин, Владимир Маяковский, Всеволод Мейерхольд, Константин Бальмонт, наш земляк Аркадий Аверченко, и другие звонкие имена.

На презентации присутствовали и читали свои стихи севастопольские поэты Борис Бабушкин и Андрей Соболев, который, обращаясь к Оганесяну и вечности читал:
 

Когда ты закончишь земные труды,

Уйдя в безвозвратные дали.

Не важно, какие оставишь следы,

Важней, чтоб тропой они стали.

Я смотрел на них и думал, насколько изменчива и неустойчива судьба поэтов и писателей, и вообще творческих людей  в России. Они могут быть вознесены к небесам как Владимир Маяковский, а могут закончить в расстрельной яме, как Николай Гумилев. Им власть может прощать, если не все, то многое, как Владимиру Высоцкому, а может с позором лишить гражданства и выгнать из страны, как главрежа театра на Таганке Юрия Любимова.

Говорят, что человек жив, пока о нем помнят. Это значит, что дуэлянту и задире Пушкину жить долго. По окончанию презентации книги, я вышел во двор и сфотографировал памятник. Моему самолюбию польстило что я, образно говоря, растворился в Пушкине. Камера зафиксировала мое отражение в пьедестале.

Но видимо Поэта посещали такие же мысли о судьбах, как и меня.  Придя домой, сбросив фото в ненасытный диск компьютера, я  увидел, что у Поэта на глазах слезы. Каменный гость плакал. Мистика.

Конечно, слезы можно увидеть только на экране компьютера, в экранчике телефона они незаметны. Тем. Кто пользуется надкусанным яблоком, остается поверить мне на слово.

Послесловие.

Конечно, никакой мистики нет. Погода стояла дождливая, что дало возможность сфотографировать Владимирский собор с не очень обычного ракурса – окна третьего этажа гимназии.

Слезы Пушкина, это тоже высыхающие капельки дождя. Все просто, никаких предзнаменований.

Борис Колесников